Марш экклезиастов - Страница 108

108

Потом Цунэхару понял, что здесь ещё и очень холодно…

Необходимо было что-то делать. В сумке, оберегая чашу, лежал ещё и пиджак злосчастного раба чаши Итиро Симидзу; Цунэхару осторожно вытащил его и хотел было надеть, но что-то его остановило. Он осмотрелся по сторонам — а потом, не веря себе, дотронулся до бока чаши.

Бок был скользкий, жирноватый — и неприятно тёплый. Прикосновение ничем не походило на прикосновение к благородной яшме.

Боясь поверить себе, он извлёк чашу из разверстого нутра сумки и поднёс к глазам. Конечно! Проклятый мальчишка сумел подменить её! В руках у Цунэхару дрожала жалкая сувенирная поделка, такие он видел в цветочном магазине в аэропорту! Цунэхару перевернул чашу: дно подставки было полым, глубоко втянутым внутрь. На этой внутренней поверхности, уже ничем не напоминающей яшму, золотился приклеенный фольговый квадратик с надписью: “HOLY GREIL. MADE IN CHINA”.

В ожидании парабеллума

Вот что не давало покоя: «Хил. Ибахсв. Кцис». Надо было идти, надо было лететь и спасать — а мне не давали покоя жалких три слова, и я всех тормозил…

— Слушай! — вдруг подскочил Лёвушка. — Конечно! А вдруг эта «хэт», мы её так прочитали, — а твой отец принял её за «тав», одинаково же написано, смотри, вот и вот! Тогда здесь не «хил» читается, а «тел» с точкой! Что значит «телефон»!!! Так, а ну-ка… «Йод» у нас — это десять, «бет» — два, «алеф» — один, «хэй» — пять, «тэт» — девять, «вав» — шесть… «Куф» — сто, «цадэ» — девяносто, «йод» — опять десять, «шин» — триста… или это «син»?.. чёрт, не разобрать… Итак: 10-2-1-5-9-6, семизначный, по умолчанию — Москва, нет? А дальше — 100-90-10-300… что-то нелепое… ладно, потом… номер счёта, что ли?

Он уже набирал номер. Я не мешал. Ещё один нетривиальный способ истолкования письма… Почему я медлю? Все кубики головоломки поставлены на свои места. Почти все. Нужно только… что?

Я не знал.

Телефон в руках Лёвушки пискнул, давая понять, что вступил в таинственные сношения с каким-то далёким аппаратом. Тут же — несколько секунд спустя — из соседней комнаты донеслись начальные такты «Love is all around», голос Криса произнёс «алло-у» — и опять же через пару секунд это характерное «алло-у» вылезло из Лёвушкиного аппарата — и повисло над ним, покачиваясь.

— То есть это не сто-девяносто-и-так-далее, — сказал я, с некоторым удовольствием глядя на Лёвушку, который не мог сообразить, кому отвечать. — Это «Крис». Видимо, отец просто перепутал букву.

С какого момента получилось, что командую я? Не знаю. Но именно так и получилось. Наверное, меня признала Хасановна…

Во-первых, сказал я, вдруг осознав себя главным, дальше пойдут не все. Хотя бы потому, что свечка горит недолго, и пройти через дверь успеют пятеро — ну, шестеро. Дзед говорил, что в войну у них в отряде оказалась такая свечка, что весь отряд пройти смог… Не знаю, всё может быть. Тем более в войну. Но те свечи, которые достались мне, были совсем маленькие, длиной со спичку и чуть её толще. Они сгорают за несколько секунд.

Итак, дальше шёл я, шла Ирочка как хранитель Грааля, шёл Лёвушка, шёл Крис, и замыкали отряд Хасановна и Филя. Остальные, а именно Тигран с семейством, должны были сидеть здесь и твёрдо ждать нас — а заодно пропавших безвестно Терешкова с Марковым. Ведя при этом посильные поиски Отто Рана и Брюса.

Мы экипировались как для минимум недельной экспедиции: обвесились флягами, подсумками, за плечами у всех, кроме Ирочки, плотно сидели армейские рюкзаки. Хасановна вооружилась помповым дробовиком, нам с Филей Тигран приволок откуда-то два здоровенных «кольта». Как он сказал, с оружием в Марселе всё было отменно — а если брать у арабов, так ещё и дёшево.

…Накануне, всех прогнав и от всех закрывшись, я попытался понять наконец — а в какую же сторону идти-то? Может быть, это и не важно совсем — иначе отец наверняка прислал бы указание? А может быть, указание где-то есть? А может быть, знает Крис — а иначе зачем нам его телефон? Но Крис не знал. Он пытался, он честно пытался «взять пеленг» — но пеленга не было, рация молчала…

Я подошёл к делу тупо. Взял карту Барселоны, нашёл нужный отель… и застопорился. Родители и ребята уходили впопыхах, когда катастрофа уже начиналась. Где они могли взять менору? Да у любого каббалиста, прибывшего на конгресс. Ну, и?..

И всё. Цепочка рассуждений прерывалась.

Я скачал из сети пару изображений отеля — и наконец сообразил одну вещь. Уйти можно только через непрозрачную стену. Значит, направление на юго-восток, куда выходит фасад, отпадает: фасад стеклянный. Остаются северо-восток и северо-запад — и юго-запад. Ирэм, Ирем, Ирам, Ярем — по-разному пишется, по-разному звучит — лежит, по преданию, среди пустыни.

Среди жаркой пустыни.

Идём на юго-запад. В Сахару, наверное…

Если это вообще имеет значение, куда идти. Поскольку отнюдь не в Рим ведут все пути…

Вот и всё. Сказав речь и выслушав напутственное послание от тёти Ашхен, я стал выставлять свет — пока с обычными свечками. Лёвушка, поскольку это именно он приволок откуда-то серебряный семисвечник, помогал советом, и я пожалел, что «кольт» не заряжен солью. Я не знал, как правильно, и действовал почти наугад: семь свечей, семь карт на пути света — так, чтобы тени ложились на одно место. Потом поставил в чашечки подсвечников чёрные свечи. Зажигать их взялась тётя Ашхен: ей, бывшей простой ассистентке метателя ножей и томагавков, было не привыкать к работе, требующей недрожания, быстроты и чёткости. Мы выстроились гуськом перед тем местом, где должна была открыться дверь.

Тётя Ашхен чиркнула сразу двумя спичками и с обеих рук, по-македонски…

108